2013-08-21 11:38
Де-Факто N 10 (2012г.)
Советский и армянский партийный и государственный деятель Карен Серобович Демирчян родился 17 апреля 1932 года в Ереване. В 1954 году окончил Ереванский политехнический институт, а в 1961-ом Высшую партийную школу при ЦК КПСС. С1974 года становится Первым секретарем ЦК КП Армении. За годы его правления (1974-1988гг.) Армянская ССР переживала один из самых бурных периодов своего развития, были построены множество школ и больниц, жилых кварталов и крупных строительных объектов: Спортивно-концертный комплекс, стадион “Раздан”, продолжалось и закончилось строительство Ереванского метрополитена, были сданы в эксплуатацию аэропорт “Звартноц” в Ереване и аэропорт в Гюмри. запущены тоннель Арпа–Севан, железнодорожные линии Масис–Нурнус, Раздан–Иджеван, строительство шестнадцати водохранилищ, заводы “Разданмаш”, “Позистор”, “Импульс”, “Марс”. Народ назвал его “Карен Строитель”.
В 1988 году, когда началось “Карабахское движение” в Армении, ЦК КПСС решил освободить Карена Демирчяна от должности, ссылаясь на “плохое здоровье”.
После независимости Армянской республики Демирчян с 1991 по 1999 год был генеральным директором и председателем совета ЗАО “Армэлектромаш” - одного из крупнейших заводов Армении.
В 1998 году он создал и возглавил Народную партию Армении, которая в составе избирательного блока “Единство” победила на парламентских выборах в июне 1999 года. В июне того же года был избран председателем Национального собрания Армении.
27 октября 1999 года во время террористического акта в здании парламента Армении были убиты председатель парламента Армении Карен Демирчян и премьер-министр Армении Вазген Саркисян. Ворвавшаяся в зал заседания группа вооруженных людей расстреляла находившихся здесь руководителей и членов Национального Собрания и правительства.
В этом году Карену Демирчяну исполнилось бы восемьдесят лет.
К. Демирчян был награждён орденом Трудового Красного Знамени (1966, 1971) и Октябрьской Революции (1976). А 27 декабря 1999 года указом президента Армении за выдающиеся заслуги перед родиной он посмертно удостоен высшего звания “Национальный Герой Армении”.
С целью увековечения памяти К. Демирчяна правительством республики 9 января 2001 года основан Музей, обладающий ценными экспонатами, всесторонне представляющими его жизнь и деятельность.
Предлагаем читателю отрывки из будущей книги Гамлета Мирзояна “Эскизы к биографии. От Геворга Алиханяна до Сурена Арутюняна”.
23 апреля 1975 года. Впервые руководство республики напрямую обратилось к народу, разъяснив официальную позицию Армянской ССР по событиям 1915 года и осудило власти Османской империи за геноцид армянского народа. И сделало оно это устами Демирчяна – по первому каналу национального телевидения.
24 апреля на холм Цицернакаберд, к памятнику жертвам геноцида, двинулся весь Ереван, предводительствуемый высшим руководством республики – возложить венки и почтить память невинно убиенных. Вечером того же дня по всей Армении была объявлена минута молчания.
В марте 1977 года Совет Министров СССР дал добро на строительство в Ереване спортивно-концертного комплекса.
…Едва начав работать, в марте 1985 года красавец-комплекс сгорел. Демирчян тотчас прибыл на пожар. Сбежавшийся народ полагал, что это дело вражьих рук, что надо найти и наказать этих подонков.
– Прошу всех успокоиться, – сказал первый секретарь, – возможно, это чистая случайность. Мы его обновим, и он станет еще краше.
И тут, раздвигая толпу, к Демирчяну потянулась сгорбленная старушка, крепко зажимая что-то в руках.
– Царственный сын мой, душа-человек, возьми эти деньги, тут моя месячная пенсия, потрать на ремонт дворца!
Сцена эта потрясла Демирчяна до глубины души. Обычно сдержанный в проявлении чувств, первый секретарь склонился к старой женщине, сыновне обнял ее за плечи и сказал громко, чтобы все слышали:
– Майрик-джан, благодарствую. Оставь пенсию себе, в ней нет нужды. Государство наше не настолько бедно, чтобы на восстановление комплекса с пенсионеров деньги собирать. Уже 9 мая мы отметим День Победы в отстроенном дворце, я тебе это обещаю. Ты мне веришь, мать?!
– Верим, верим, – накатил рокот голосов… Демирчян слово свое сдержал. Мало того, повелел найти ту благостную старушку, и она в праздник Победы сидела в первом ряду.
В сталинской Конституции 1936 года государственными языками трех закавказских республик были закреплены родные языки. В остальных республиках Союза государственным языком был русский.
В 1977 году, когда Политбюро ЦК КПСС запустило в народ проект брежневской Конституции, оно руководствовалось желанием устранить это различие, что вызвало бурные протесты в Закавказье. За государственный статус родного языка весной 1978 года первым поднял голос первый секретарь ЦК КПА Карен Демирчян. И народ – в лице писателей Сильвы Капутикян, Ованеса Шираза, Амо Сагияна, Серо Ханзадяна, Ваагна Давтяна, художника Григора Ханджяна и других деятелей культуры – поддержал его. Демирчян держался своего мнения и после того, как узнал, что Алиев и Шеварднадзе сдали свои позиции”.
Не убоялся Карен Демирчян открыто и честно высказать свое мнение и на заседании Политбюро: “Если решение о языке все-таки будет принято, оно будет принято при новом первом секретаре республики. Я подам в отставку и готов написать заявление об уходе хоть сейчас”.
Верхушка КПСС вынуждена была пойти на уступки. Несгибаемая воля лидера армянских коммунистов подбодрила творческую интеллигенцию и студенческую молодежь республик-соседей, позволив и им сохранить национальный язык как государственный.
Лично мне кажется, что ореола национального героя в глазах своего народа Карен Демирчян удостоился, прежде всего, за этот, без преувеличения, гражданский подвиг.
1 мая 1978 года перестало биться сердце великого Арама Хачатуряна. Он завещал похоронить его в земле родной Армении. Узнав о последнем желании Арама Ильича, Демирчян связался с Москвой. Тихон Хренников, первый секретарь Союза композиторов СССР, уважив волю покойного, предложил гражданскую панихиду провести в Москве, а в последний путь проводить в Ереване. Трудно сказать, что там стряслось, но в верхах решили похоронить всемирно известного музыканта в Москве. Демирчян был против и напрямую связался с Сусловым, сказав ему, что желание усопшего – дело святое. Всесильный член Политбюро дал добро. Теперь сыновья покойного вмешались: дав согласие на похороны в Ереване, поставили условие, чтобы отца погребли в скверике рядом с Большим залом филармонии. Демирчян пояснил семье Хачатуряна, что по канонам Армянской Церкви хоронить вне кладбища не принято. И подключил Католикоса всех армян Вазгена I.
Дождливым днем 6 мая весь Ереван, если не вся Армения, прощался с гением. Вся дорога к городскому Пантеону была усеяна цветами. Тихон Хренников, растроганный всенародной любовью к достойнейшему сыну нации, благодарно пожал руку Карену Демирчяну и признал: “Вы были правы, настояв на своем”.
В Ереван с официальным визитом прибывает премьер-министр Индии Индира Ганди. На приеме в кабинете Демирчяна высокая гостья заметила на столе прекрасное издание индийского эпоса “Махабхарата” и трехтомник трудов своего отца Джавахарлала Неру, где опубликованы письма, отправленные ей отцом из тюрьмы.
Карен Серопович показывает Индире Ганди страницу книги, на которой есть строки, написанные Джавахарлалом Неру еще в 1933 году. Там сказано о зверствах и кровопролитиях, устроенных младотурками против армянского народа. Расчувствовавшись, Индира предлагает Карену вне протокола звать друг друга – брат и сестра”.
В одной из наших бесед народный художник СССР Николай Никогосян поделился со мной:
“Впервые мы встретились с Кареном Сероповичем в конце 1970-х годов, когда он лично пожелал меня видеть… Я вошел к нему. Из-за стола встал красивый, статный мужчина. Подняв вверх большой палец, он улыбнулся мне и сказал: “Увидев изваянного вами Налбандяна, я был изумлен. Подойдите поближе, нам поговорить надо. – И продолжил: – Этот памятник вызвал много толков. Были и несогласные. Но я стоял на своем. Я и сегодня восторгаюсь вашей работой”.
Признаюсь, подобная оценка первого секретаря польстила мне, я был тронут. После небольшой паузы он сказал: “Вам, наверное, не терпится узнать, почему я вас вызвал? Градоначальник передал мне, что Вы стали победителем конкурса на памятник Чаренцу. Оба Ваших эскиза заняли первое и второе места. Я этих эскизов не видел и вмешиваться в творческий процесс не собираюсь. Сами решите – какой из них ставить будете… Если на памятник потребуется миллион-другой, мы их изыщем. Работайте себе спокойно”.
Я вышел из здания ЦК. У меня словно выросли крылья”.
Привожу три эпизода из жизни Демирчяна, дающие представление о широте его духовных интересов и как личности, и как партийного лидера.
В дни гастролей труппы Большого театра в Ереване по просьбе его директора Лущина Демирчян принял группу артистов. Встреча длилась более часа. Говорил в основном Демирчян. Гости первого секретаря были поражены глубиной его проникновения в тайны оперного искусства и тонкости игры исполнителей. Тактично высказал он и свои претензии к либретто и партитуре. Видавшие виды Атлантов, Соткилава, Ворошило и другие, которым аплодировал весь мир, были поражены его эрудицией: не ожидали от партийного лидера столь серьезного разбора.
До этого труппа ГАБТ побывала в Баку и Тбилиси. Простившись с Демирчяном, уже на выходе из здания ЦК Лущин признался завотделом культуры ЦК Сурену Аветисяну: “Ну и ну. Этот далеко не Алиев и отнюдь не Шеварднадзе. Как будто он член нашего коллектива. Как прекрасно он знает нашу кухню. Невероятно!” В Армению прилетел классик киргизской литературы Чингиз Айтматов. За чашкой кофе они с Демирчяном обсуждали положение дел в литературах народов СССР, говорили о путях развития. Естественно, речь зашла и о книгах Айтматова. Демирчян на память процитировал гостю отрывки из “Плахи” и “Прощай, Гюльсары” и дал обстоятельный анализ его произведений.
Своим коллегам из Союза писателей Армении Айтматов задал вопрос: “Он что, и впрямь читал меня?” и в ответ услышал: “О Вашем приезде мы узнали сегодня утром. Сейчас на часах три. Вы думаете, он успел бы за это время хотя бы пролистать Ваши книги?” Айтматов развел руками: “Коли это и в самом деле так, хвала и честь Демирчяну и народу, породившему его”.
Москва готовилась отметить 275-летний юбилей Саят-Новы, великого песнопевца народов Закавказья и Востока. Незадолго до этого в Колонном зале Дома союзов отметили 250-летие классика туркменской литературы Махтумкули. Докладчиком был первый секретарь ЦК КП Туркменской ССР М.Гапуров. Армения же попросила выделить под проведение торжеств Большой театр. Слово о Саят-Нове должен был сказать зампредсовмина Армении. В голове у Суслова не укладывалось, что Гапуров довольствовался Колонным залом, а какой-то зампредсовмина выступит со сцены главного театра страны. Тут Демирчян и вмешался. Ему удалось уломать “серого кардинала”.
Возглавив делегацию, широко мыслящий Демирчян, разумеется, пригласил и деятелей культуры Грузии и Азербайджана. Расщедрившаяся на Большой театр Москва намекнула руководителю Армении, что было бы неплохо обставить юбилей яствами национальной кухни и выставить знаменитый армянский коньяк.
И праздник удался на славу.
В октябре 1983 года Нагорно-Карабахская автономная область отмечала свое 60-летие. От Армении официальной делегации не было. Но карабахцы пригласили на праздник соседей – Капан, Горис и Сисиан. Из блокнота первого секретаря Сисианского РК КПА Щорса Давтяна:
“Никто из выступивших на торжестве и словом не обмолвился, что Карабах – армянская автономия и населяют его в основном армяне. Взяв слово, я начал свою речь на армянском, хотя под рукой у меня был и русский текст. Моя “выходка” в прямом смысле оглушила собравшихся. Выступление свое построил я на трех положениях: первое – Карабах, независимо от своего статуса, край армянский; второе – армяне, уроженцы Карабаха, выросли и сформировались либо в Армении, либо в русской среде; и третье – Шуши был крупнейшим центром образования и культуры армян”.
Шквал аплодисментов озадачил Багирова, первого секретаря ЦК КП Азербайджана. Прошло несколько дней.
Щорса Давтяна вызвали к Демирчяну “на ковер”. Пока он шел по цековскому коридору, встречные-поперечные отводили взгляд. – Говори, что это ты там отмочил, в Карабахе? Ты тут всех всполошил, – в присутствии всех секретарей ЦК сердито спросил первый. Давтян в двух словах изложил суть дела.
– Ничего зазорного в том не вижу, – сказал, улыбнувшись, Карен Серопович и обратился к коллегам: – Вопросы к товарищу Давтяну будут?
Когда сисианский смельчак вышел от Демирчяна, цековский люд кинулся пожимать ему руку, как герою.
Из записей Риммы Демирчян, вдовы Карена Сероповича:
“Шираз, взбалмошный, неуправляемый и непредсказуемый, всегда доставлял беспокойство руководству. Ему не давали возможности выступать публично, сравнительно мало печатали, подвергали жесткой цензуре. С приходом Карена для Шираза многое изменилось…
На заседании, посвященном столетию Аветика Исаакяна, Шираз неожиданно подскочил к Карену и, скорчив обиженную мину, сказал:
– Кому попало даешь слово, а мне – нет?
– Почему не даю? – ответил Карен. – Дам, Шираз, слово и тебе, иди, говори, что хочешь.
– Как, и мне?! – искренне изумился Шираз, явно не ожидая такого поворота.
То было, вероятно, первое его официальное публичное выступление – не на улице перед спонтанно собравшимся народом, не в узком кругу, а в зале перед многочисленной аудиторией и в торжественной обстановке. Отговорив с трибуны, Шираз бросил лукавый взгляд в сторону Карена и спросил: “Ну как?” Вопрос означал – не выдал ли я чего лишнего, недозволенного? Карен рассмеялся. С этого дня и стали складываться их дружеские, по-человечески добрые и теплые отношения. Карен дал Ширазу номера своих прямых телефонов…
Карен, посмеиваясь, рассказывал, какой необычный разговор состоялся между ним и Ширазом в день открытия Ереванского метро, точнее, в основном в своем духе говорил Шираз. Я процитирую дословно этот разговор, который приводит в своей книге и сын Шираза – Сипан.
“В комнате мы были одни. Отец взял трубку, набрал номер и услышал женский голос:
– Кто это?
– Не знаешь, кто? Я, кто еще может быть? Карена Серобовича прошу.
Через полминуты трубку взял Демирчян:
– Привет Карену Серобовичу. Свет очей наших, Ереван тоже заимел метро. Хорошее, патриотическое дело ты сделал, только чего-то не хватает.
– Чего, Шираз-джан?
– А того, что дорога коротка. Хорошенько подумай, чтоб удлинить ее, чтобы здесь, в Ереване, сели и поехали в Гюмри, оттуда взяли да поехали в Ани, оттуда в Ван, Карс и Эрзрум, оттуда к Шапин-Гараисар Андраника, а оттуда к Сипан-Леру. Глядишь, поехали к Масису и вернулись, к Ванскому озеру и вернулись, поехали и вернулись. Поехали и… не вернулись. Остались там.
В трубке раздался гогот Демирчяна.
Из воспоминаний поэта Романоса Саакяна:
“Карен Демирчян любил Ованеса Шираза и ценил его. Узнав, что поэта в бессознательном состоянии увезли в больницу, он, бросив все дела, отправился туда. Демирчян сделал все возможное для спасения жизни поэта и даже вызвал врачей из знаменитой Кремлевской больницы. Медики больше суток боролись за жизнь Шираза. Пока врачи колдовали над ним, Демирчян не покидал больницы.
Спустя месяцы после ухода Шираза одна из медсестер рассказала трогательную историю. Часа за два до кончины Шираз пришел в себя и, узнав Демирчяна, хриплым голосом в свойственной ему манере произнес:
– Это ты, царь?..
И закрыл глаза. Через два часа Шираза не стало. Это случилось 14 марта 1984 года.
Похороны Шираза стали всенародными, в них приняло участие около миллиона человек. Я сам видел, как Карен Демирчян нес гроб с телом Шираза, пешком, вместе с народом провожая его от здания Оперы до Пантеона в парке Комитаса.
Добрый почин Сурена Товмасяна, издавшего 10-томник Раффи, воодушевил и Карена Демирчяна:
при нем в республике начали издавать 10-томное собрание сочинений Ованеса Туманяна тиражом в 70 тысяч экземпляров. Последние тома увидели свет уже после отставки Демирчяна – на деньги благотворителей, да и то мизерным тиражом. При Демирчяне государство финансировало выход в свет более 1500 наименований книг в год – миллионными тиражами. Киностудия “Арменфильм” выпускала по 4–5 художественных и 40–50 документальных фильмов в год. Творческая интеллигенция была при деле. По доброй воле первого секретаря подвалы и мансарды новостроек были отданы художникам под мастерские.
член редколлегии газеты “Ноев Ковчег” Гамлет Мирзоян
Վերադառնալ
